Дмитрий Пуркин – первопроходец.
Есть у нас в городе драматический театр со своими традициями, есть фестиваль «Студенческая весна» и всяческие КВНы со своими традициями, а Дмитрий Пуркин осмелился сделать и замутить что-то своё, неожиданное для Иванова.
Год назад в филармонии прошел его спектакль «В ожидании весны», поставленный по одноименной пьесе, которую Дмитрий сам написал и сам же сыграл в ней одну из главных ролей.
Он актёр, режиссёр, выпускник Московского университета культуры и искусств, сценарист романтической комедии «Любовь напрокат», вышедшей на экраны в 2014 году.
Последняя из законченных Дмитрием пьес – дрэмдрама «Охота на кураж», – остроумная и динамичная по форме и сюжету. Примечательна она тем, что разыгрывают её не на подмостках театра, арт-галереи или клуба, а в одном из ивановских ресторанов, прямо у столиков; как выразился Дмитрий – «в ситуации общепита».
Казалось бы – событие: оригинальное начинание, новые проект, свежие мысли…
А болото – старое.
Булькнешь – и тишина.
– Как вам пришло в голову стать драматургом?
– Ну, кто-то рисует, кто-то пьесы пишет. Это энергия творчества – просто хочется что-то сделать. Тебя волнует некая тема, на которую, как ты считаешь, написано не так много или не так точно. Поэтому берёшь, садишься и пишешь.
– А какая тема «Охоты на кураж»?
– Предательство мечты. Эта пьеса о людях, которые ради «длинного рубля», как когда-то говорили, ради лёгкой жизни предали свою мечту о любви, об искусстве, о самих себе. За что и наказаны.
– Вы сами, с одной стороны, актёр, автор пьес, с другой – предприниматель, занятый рекламным бизнесом. Одно не мешает другому?
– В чём-то мешает, потому что иногда не хватает времени, но в целом, конечно, это пьеса и про меня. Все пишут про себя. Как можно написать про кого-то другого? Я всю свою жизнь думаю о том, тем ли я занимаюсь и для чего меня, собственно говоря, опустили на эту землю.
– Погружение в рекламный бизнес не стало для вас предательством мечты стать актёром и режиссёром?
– Сейчас, в сорок с небольшим, я об этом мечтаю и очень к этому стремлюсь, а тогда я был молод… Я не то чтобы предал что-то в себе, но очень много времени упустил.
– Жанр вашей пьесы обозначен как «дрэм-драма». Что такое «дрэм»?
– Глоток алкоголя. Пьеса написана специально для показа в ресторанах – немножечко под вино, под закуски.
– А вас не смущает, что приходится играть не на сцене театра, а там, где люди привыкли выпивать и закусывать?
– Да нет, это интересно. В первую очередь, интересно зрителям. Такого ж не было никогда в Иванове. Люди идут в ресторан, но на спектакль. Они пришли и понимают, что их сейчас, наверно, будут смешить и развлекать, потому что пьеса у нас смешная, мы её достаточно забавно играем, и вдруг, ближе к финалу, там всё меняется в другую сторону, меняется жанр – это уже не комедия, а отчасти психологическая драма. Люди выходят со спектакля потрясёнными, потому что не ожидают в предлагаемых обстоятельствах увидеть такое, но это лишь на первый взгляд кажется противоречием – спектакль в ресторане. Что тут такого? В ресторан приходят интересные, интеллигентные люди, им рассказывают яркую, неожиданную историю. Стесняться того, что это общепит и как бы не комильфо, я считаю неправильным. У нас на афише «Охоты на кураж» – в ряд три профиля: мой, Светланы Басовой, моей коллеги, которая играет со мной в этой пьесе, а третий – Станиславского. Один мой приятель в соцсетях высказался: «Фи-фи-фи, зачем объединять ресторан и Станиславского?» Я был удивлён – неужели тот был бы против? Его интересовала сама история, а где она играется – разве это так важно? Театр – не храм, это просто место, где показывают спектакли. У меня простое к этому отношение. Играть можно и в ресторане, если зрители не орут и не кричат: «Официант! Алё – гараж!», а так не происходит. У нас на первом представлении неадекватно вели себя не зрители, а официанты – подходят и спрашивают во время действия у сидящих за столиками громким голосом: «А давайте я вам налью?», «Давайте я вам открою?», «Что будете заказывать?». Мы им потом замечание сделали.
– У каждого человека, который берётся что-либо сочинять, есть ориентиры, образцы в творчестве, своего рода «крёстные отцы», на кого всё время невольно оглядываешься. Для вас кто эти люди?
– Можно многих перечислять, но если намбер уван, то среди драматургов – это Вампилов. Я не знаю, как сделать так, как он, я так не умею. Это высочайшая степень правды, художественности. Из режиссёров – Эфрос, Товстоногов.
– А из современной русской драматургии? Коляда? Сигарев?
– Обожаю Гришковца. Я по-белому завидую этому человеку. Видел вживую два или три его спектакля: человек выходит на сцену один и два с половиной часа держит внимание зала. Я не понимаю, как он умудряется это делать. Мне это недоступно.
– Но если играешь в ресторане, удержать внимание зрителей, наверно, ещё труднее? Там же еда и напитки.
– В этом нет большого конфликта: мы сыграли уже три «Охоты», и каждый раз держим внимание. Когда после представления я беседовал с посетителями, у них была только одна претензия: «Черт побери – всё остыло».
– Вы какое-то время работали в Ивановском драмтеатре…
– Да. Я проработал там год, но потом мне стало там несколько тесновато. Я все-таки режиссёр, а поставить у нас в драмтеатре что-то своё у меня не сложилось, хотя я пробовал, – видимо, был уже сверстан план… Мне было проще уйти в антрепризу, чем пытаться что-то протолкнуть на их сцене. У меня большая проблема в том, что я сам не очень хороший продюсер для своих пьес, нет человека, который мог бы их продвигать… Иной раз хочется даже посетовать: то ли город у нас инертный, то ли что-то ещё, но вот ставится первый, второй, третий спектакль, и как-то на этом процесс сам собой заканчивается. Владельцы площадок, городские рестораторы, не сильно торопятся приглашать нас ещё, хотя вроде кризис – они должны быть заинтересованы в дополнительных способах привлечения посетителей в свои заведения, в том числе и благодаря нашему спектакля, но всё как-то глухо. Движухи нет. Я понимаю, если бы пьеса была плохая – человек посмотрел и сказал: «Не алё, мне не понравилось», – ну и нет к нему вопросов. Значит, это ко мне вопрос как к автору – не сумел хорошо придумать. Но люди смотрят, хвалят, негативных отзывов я ни одного не слышал, а дело всё равно стопорится. Мы сыграли, нам похлопали, похвалили, но не совсем понятно, что делать с этим дальше. Есть вариант работать на другие города, мы гастроли планируем – в Москву и Ярославль.
– Сейчас многие представители творческих профессий жалуются, что никому ничего не надо, нет воспринимающей аудитории.
– Даже не знаю. Год назад на мою пьесу «В ожидании весны» я собрал почти четыреста человек. Я снял филармонию и показывал свой спектакль, который мы играем вместе с моим другом Димой Бабашовым. Спектакль такой, которого в Иванове никогда не было: современный, оригинальный. Я за него отвечаю на сто процентов, готов ответить на любую критику, но в тот раз я сам всё организовывал: приглашал людей, давал рекламу, – а потом я устал и больше организацией заниматься не хочу.
– Получается, вы только один раз эту пьесу сыграли?
– К сожалению, да. Были восторженные отзывы, люди в зале плакали… Я вообще не думал, что будет кто-то плакать, а тем не менее женщины плакали.
– И чем всё закончилось?
– Спектакль готов – надо заниматься его продюсированием, но у меня опускаются руки.
– Вам никогда не хотелось уехать из Иванова?
– Ехать надо за перспективой, долбить, предлагаться, а я чувак непробивной.
– Что бы вы сказали про наш город человеку, который никогда в Иванове не был и ничего про него не знает?
– Город как город. Люди живут – хорошие, разные.
– То есть в принципе вас всё в нашем городе устраивает?
– Да меня и в стране-то не всё устраивает, и в городе не устраивает, но ничего особенно страшного в Иванове нет. Я его как-то спокойно люблю. И спокойно не люблю. Конечно, Москва – средоточие всех перспектив и возможностей, но как-то получилось, что я здесь построил дом, у меня здесь живёт семья. Я надеюсь, что можно что-то сделать и у нас, хотя постоянно чего-то не хватает – по-чеховски не хватает чего-то. Я разговаривал с людьми, которые занимаются системой проката, антрепренерством, но у них накатанная схема работы, а тут новый продукт, чуть-чуть другие деньги, и люди сразу пугаются: «Ой, да вы что?..» А почему, собственно говоря? Я же занимался рекламой много лет. Я делаю продукт дешёвый и качественный, мне не нужно никакой дорогой сценографии: чтоб огонь полыхал или скелеты летали, – у меня всё внутри, в драматургии, в конфликте.
– Есть расхожая поговорка, что каждый мужчина хочет сыграть Гамлета. Вы кого бы хотели сыграть?
– Да сыграл бы я Гамлета! Возраст позволяет. Сыграл бы Зилова в «Утиной охоте». Мне вообще интересно играть. Всё, что сделано талантливо, с правдой, – почему не играть?
– Кого из ивановцев вы считаете своими соратниками, однополчанами, идейными союзниками?
– Во-первых, здесь живёт мой педагог – Людмила Ивановна Исакова, актриса Ивановского драматического театра, с которой я не раз советовался по тому или иному поводу. Многие вещи, которые написал, я ей показывал, чтоб услышать её мнение. Ещё Дмитрий Бабашов, актёр нашего музыкального театра, мы с ним вместе учились, вместе играли «В ожидании весны».
– Как он попал в ваш проект?
– Я его просто пригласил к себе домой, мы с ним чаю выпили, я пьесу прочитал, предложил поставить. Он сказал «Давай», не интересуясь, сколько он может на этом заработать. Ещё Светлана Басова, заслуженная артистка России, с которой мы играем «Охоту на кураж».
– Я всё невольно ловлю вас на противоречии: с одной стороны, вы говорите, что вы непробивной, не умеете давить, а с другой – уже много лет занимаетесь рекламным бизнесом. Казалось бы, сам бог велел продюсировать и рекламировать в первую очередь свой проект? Реклама – это же ваш хлеб, вы умеете это делать. В чём тут проблема?
– Не зря же существует фраза «сапожник без сапог». Когда мне платят деньги за то, чтобы я рекламировал чужой конкретный предмет, я изучаю вопрос и всё делаю, как надо, а рекламировать собственную пьесу мне как-то неловко.
– Что самое трудное для вас в написании пьесы?
– Создать сюжет. Когда он сформировался – хороший и точный, всё течёт и развивается, как надо, а без сюжета возникают проблемы. Усидчивостью и трудолюбием его не добудешь – он либо есть, либо нет; возникает как щелчок.
– Сейчас многие жалуются на кризис. Что вы думаете о кризисе?
– Кризис – это всегда начало. Именно из этого я исходил, когда придумал дрэм-драму. Нашему городу очень бы не помешал маленький камерный театр, но для этого, конечно, нужна финансовая поддержка.
